После распада классических колониальных империй середины XX века — Британской, Французской, Голландской, Португальской — казалось, что эпоха подчинения народов осталась в прошлом. Молодые государства получили независимость, написали конституции и спели гимны. Но очень скоро стало понятно, что поднять собственный флаг — не значит освободиться от чужих правил. Разбираемся, как работает неоколониализм.

Не всегда власть подчиняет прямым насилием или открытыми репрессиями, а еще далеко не вся власть сосредоточена в руках чиновников и начальников. Неравенство в языках, «линия партии», отступление от которой становится опасным, деление на «образцовый» центр и «отстающую» периферию — все это можно объединить в понятие символического насилия. Разбираемся, как оно работает.

Когда речь заходит о советской «модернизации» северных регионов, мы обычно вспоминаем один и тот же инвентарь: насильственный переход к оседлости, борьбу с «пережитками» в виде традиционных религий и местных языков, интернаты, укрупнение поселений. На Чукотке все это тоже было. Но еще здесь сошлось несколько уникальных сюжетных линий: пограничье с США и трансконтинентальные связи, ранний эксперимент культурных баз, радикальная смена письменности местных языков и экономика на базе ГУЛАГа. Советская власть здесь не просто преобразовывала быт — она перекраивала живую ткань трансграничного мира.

Имперская идентичность вплетается в повседневность — через язык, культуру, ритуалы и память о силе. Она дарит чувство гордости и защищенности, даже если построена на подчинении. Почему нам присуще испытывать положительные эмоции, когда наша страна доминирует над другими территориями, захватывает их, устанавливает контроль?

Что общего у Джейн Остин, Камю и CNN? Почему в английском романе так мало упоминаний рабов, хотя без рабства не было бы и героев? И главное — можно ли по‑прежнему восхищаться высокой культурой, если она веками была встроена в систему подавления?

В XIX–XX веках имперские границы служили не только для экономической эксплуатации, но и для управления подданными, разделения прав, статусов и территорий. Неблагонадежным народам не давали выезжать с периферии империй, рабам в колониях — перемещаться без разрешения в соседние области, а Австралия в один момент вообще ввела политику «Австралия для белых». Рассказываем, как европейские государства использовали фронтиры против своих подданных и мигрантов.

Империалистические государства использовали разные формы контроля для достижения своих целей. Основные — экономические, политические и культурные. Примеры культурного доминирования легче всего заметить: это и языки, на которых мы говорим, и одежда, которую мы носим, и «Нетфликс», и «Фейсбук».