Имперская идентичность вплетается в повседневность — через язык, культуру, ритуалы и память о силе. Она дарит чувство гордости и защищенности, даже если построена на подчинении. Почему нам присуще испытывать положительные эмоции, когда наша страна доминирует над другими территориями, захватывает их, устанавливает контроль?

Что общего у Джейн Остин, Камю и CNN? Почему в английском романе так мало упоминаний рабов, хотя без рабства не было бы и героев? И главное — можно ли по‑прежнему восхищаться высокой культурой, если она веками была встроена в систему подавления?

В XIX–XX веках имперские границы служили не только для экономической эксплуатации, но и для управления подданными, разделения прав, статусов и территорий. Неблагонадежным народам не давали выезжать с периферии империй, рабам в колониях — перемещаться без разрешения в соседние области, а Австралия в один момент вообще ввела политику «Австралия для белых». Рассказываем, как европейские государства использовали фронтиры против своих подданных и мигрантов.

Империалистические государства использовали разные формы контроля для достижения своих целей. Основные — экономические, политические и культурные. Примеры культурного доминирования легче всего заметить: это и языки, на которых мы говорим, и одежда, которую мы носим, и «Нетфликс», и «Фейсбук».