Идея о том, что страны должны быть ответственны за жестокое обращение с людьми, очень новая. Она появилась после Второй мировой войны и укрепилась после падения Берлинской стены. До этого в политике царствовала парадигма realpolitik, то есть идея о том, что нации сражаются друг с другом за свои интересы и используют для этого все доступные средства, в том числе жестокие. Холокост стал потрясением, которое сподвигло международное сообщество пересмотреть такую вседозволенность. Что такое геноцид и можно ли преодолеть эту травму?
Термин «геноцид» предложил для использования в международном праве американец еврейского происхождения Рафаэль Лемкин. Во время холокоста погибли практически все родственники Лемкина, 49 человек, а сам он чудом спасся. Задолго до этого, еще в 1919 году, его возмущало, что у человечества нет механизма ответственности за массовые убийства: «Как так получилось, что на протяжении тысячелетий массовое убийство никогда не считалось преступлением? Целые народы преднамеренно истреблялись, преднамеренно и в массовом порядке, а закона, по которому можно было бы судить за такие действия, не было и нет. И как мир борется с этими чудовищными преступлениями? Где, я спрашиваю, совесть человечества? Где совесть?»
Лемкин называл геноцидом любое истребление людей. В 1948 году, когда с его участием была принята Конвенция ООН по предупреждению преступления геноцида и наказанию за него, определение стало длиннее.
Геноцид — это действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.
Определение в своих первых версиях включало также политические и культурные группы, но Советский Союз настоял на вычеркивании политических, а Франция и Великобритания — культурных групп. В результате, по мнению канадского профессора по международному праву Уильяма Шабаса, определение получилось таким узким, что большинство массовых убийств, совершенных с 1948 года, под него не подходят.
Основываясь на опыте холокоста, геноцида армян и массовых убийств под руководством красных кхмеров в Камбодже, президент организации Genocide Watch Грегори Стэнтон выделил 10 стадий, или процессов, которые обычно составляют геноцид. Классификация, символизация, дискриминация, обесчеловечивание, организация, поляризация, подготовка, преследование, истребление и отрицание обычно происходят не по порядку, но последние редко случаются без предыдущих. На основании этих этапов и с помощью больших данных Genocide Watch и Американский музей холокоста публикуют предупреждения об угрозах геноцида.
Восемь из десяти этапов геноцида подразумевают создание отдельной коллективной идентичности для жертв, которая позволит легитимизировать насилие над ними в глазах свидетелей. Практически перекраивается структура общества. Поэтому преодоление опыта геноцида и предотвращение его повторения тоже должны охватывать все общество целиком, а не только представителей элиты, которые договариваются между собой.
Универсального рецепта примирения после геноцида нет. Но можно выделить три этапа, которые обязательно должны произойти:
Этот пункт кажется очевидным, но в современном мире много конфликтов, которые тянутся десятилетиями и принимают формы геноцида в разные моменты. Например, арабо-израильский конфликт, который не прекращается с 1947 года. Эксперты ООН признают продолжающиеся с 7 октября 2023 года действия правительства Израиля в секторе Газа геноцидом. Или вторжение России в Украину, которое быстро приняло форму истребления ради истребления.
Исследователи геноцида сходятся на том, что этот этап не может быть формальностью и обязательно должен включать низовое сообщество. «Мир должен заключаться между народами, а не между правителями», — считает немецкий политолог Хеннинг Мелбер из Северного института Африки. Недавно Германия признала геноцид народов хереро и нама германскими войсками в 1904–1908 годах, попыталась извиниться и предложить компенсацию в виде инвестиций в экономику Намибии. Разорение экономики и разрушение семей в результате убийства 65 тысяч человек в начале прошлого века до сих пор влияют на жизнь людей в этой стране. Но их голоса не были учтены и включены в переговоры. Германия в одностороннем порядке установила размер и форму компенсации. Поэтому Намибия отказалась принять извинения, посчитав их формальными, неискренними и несоразмерными ущербу, особенно в сравнении с ответственностью, которую Германия взяла за холокост.
Литовская специалистка по памяти и травме в международных отношениях Довиле Будрите соглашается с тем, что поскольку вершить переходную справедливость должны государства, этот процесс часто оказывается бессмысленным. Государствам невыгодно обвинять другие государства в геноциде — по политическим соображениям и чтобы не подвергать риску обвинения самих себя. Например, из-за нежелания Китая и Индии нарушать взаимоотношения с Мьянмой там продолжаются массовые убийства народа рохинджа.
Американский социальный психолог Герберт Келман считал, что для устойчивого примирения абсолютно необходимо, «чтобы каждая из сторон пересмотрела свою идентичность достаточно, чтобы вместить идентичность другой стороны». Поэтому на этом этапе должна быть проделана сложная длительная работа по упразднению классификаций людей, которые привели к убийствам.
Примеров, когда факт геноцида был бы полностью преодолен, в истории нет. Наиболее успешные случаи — когда конфликт не возобновлялся — это признание холокоста Германией и признание геноцида в Руанде. В обоих случаях правительства провели обширную работу с обществом, чтобы активно порицать произошедшее и выстраивать новые мирные отношения между жертвами и агрессорами. Правительство Германии проводит систематическую работу с собственным населением, чтобы культивировать четкое негативное отношение к холокосту. В Германии изменили образовательную программу по истории, создали музеи и исследовательские центры для изучения памяти о массовом убийстве евреев. Это позволило убедить международное сообщество и жертв этих событий в том, что такое больше не повторится.
Случай холокоста позволяет достаточно просто отделить жертв от агрессоров и понять, кто у кого должен просить прощения. В Руанде же насилие производили соседи над соседями, и там установление мира было более сложным. В 1994 году в ходе гражданской войны, которая началась в 1990 году, этническое большинство хуту начало массово истреблять меньшинство тутси и умеренных хуту. Это этническое разделение не было ярко выраженным до установления колониальной власти Бельгии, которая разделяла местное население, чтобы им было удобнее управлять. Бельгийское наследство оставило у власти большинство хуту, которое систематически дискриминировало тутси. Так были пройдены первые этапы геноцида, когда тутси оказались выделены в группу «предателей», а их убийство стало считаться возможным и правильным.
Чтобы преодолеть вражду между тутси и хуту, правительство Руанды запретило использовать эти этнические маркеры и делает усилия по созданию общей руандийской идентичности (rwandité). Немецкая политологиня Тереза Рейнольд пришла к выводу, что ключевым для этого мирного процесса был опыт низового сотрудничества. Смешанные группы хуту и тутси собирались в кооперативы по обработке кофейных зерен или строительству домов, и такая совместная работа сблизила бывших врагов, заставила снова увидеть в них людей.
Количество массовых убийств даже в последние 50 лет огромно, тогда как успешных случаев примирения немного. Для большой работы, которой требует сложный процесс исцеления коллективных травм, прежде всего нужна политическая воля. Проще говоря, чаще всего примирение начинается под давлением международного сообщества и более сильных акторов. Самый яркий пример — огромная работа Германии по преодолению холокоста, которая была необходима для примирения с крупными державами. И одновременное нежелание считаться с наследием геноцида в Намибии, которая не имеет серьезных рычагов давления на европейскую страну. «Совести человечества» необходим еще долгий путь развития.
Литература по теме
